Можно ли в хиджабе на егэ

«ЕГЭ я сдавала со всеми и в хиджабе»

Девушка из ставропольского села, которой запрещали ходить в школу в платке, учится на теолога

Два года назад на Ставрополье несколько девочек предпочли перейти на домашнее обучение, но не снимать платки в школе. Пока длилось судебное разбирательство о том, что важнее – свобода граждан поступать в соответствии со своими религиозными убеждениями или право субъектов федерации устанавливать форму для светских учреждений образования, одна из учениц средней школы №2 в селе Иргаклы Алина Сулейманова успела получить аттестат зрелости и поступила в Пятигорский государственный лингвистический университет. В интервью КАПОЛИТу она рассказала, как запрет на хиджабы изменил ее жизнь. 

— Вы учились последние два года в домашнем режиме. Успевали за программой?

— Если быть точнее, то полтора года, так как постановление вступило в силу с 1 января 2013 года. Честно говоря, в конце 10-го класса было очень сложно — самой усваивать школьную программу тяжело. Никто из учителей ничего не объяснял. А я приходила в школу лишь для сдачи контрольных и экзаменов.

Но к началу 11-го класса осознание того, что так дело не пойдет, заставило родителей подыскать мне репетиторов, и целый год я с ними занималась. Конечно, не бесплатно. Благодаря этому, школу удалось окончить на отлично и написать ЕГЭ на высокие баллы. Но медаль золотую все-таки не дали — из-за нескольких четверок в 10-м классе.

— Нельзя ли было найти компромисс, надеть косынку или сложенный вдвое-втрое платок на голову, как повязка?

— А разве в Кара-Тюбе было не так? Они завязали косынки еще осенью, и ходили так в школу до конца 2012 года. Но дело в том, что постановление правительства края полностью запретило любые головные уборы в учебном заведении.

— Почему вы надели хиджаб, кто на это решение повлиял? Ваша мама тоже носила платок в школе в свое время?

— Нет, мама в школе в платке не ходила. Советское было государство, все-таки. Родители стали придерживаться религиозных канонов лишь в начале 2000-х годов. А я начала молиться в семь лет. К 13 годам я изучила много религиозной литературы, и, как предписывает ислам, покрылась.

— Часто говорят, что хиджаб – это арабская одежда, а у российских мусульман были платки, завязанные немного иначе. Ваш хиджаб имеет национальную особенность?

— Хиджаб – это просто арабское слово. Что касается покрытия, то оно во все времена для мусульманок было одинаково. Главный принцип: должны быть видны только кисти рук и овал лица. Для примера вот так одевались ногайские женщины до начала ХХ века.

Это национальная особенность. Но ведь ясно, что сейчас в таком виде не очень комфортно ходить по улицам. Все-таки нужно обращать внимание, какой стиль в одежде подходит для нашего времени.

— Вы бы хотели, чтобы вернулись все традиции? Ведь ногайские женщины тогда были ограничены домашним бытом?

— Нужно не путать национальные и религиозные традиции. Они не всегда совпадают. А что касается прошлого, то надо учитывать, что девушки тогда тоже получали образование, правда, религиозное, в мектебах. И это правильно, ведь девушка — это будущая мать и именно она будет заниматься воспитанием детей, то есть нового поколения. В Исламе это не запрещено, кстати.

— Другие мусульманки в иргаклинской школе отказались от головного убора? Насколько я знаю, некоторые девочки уехали учиться в Дагестан, в медресе. Вы бы так хотели?

— Я не знаю ни одну девочку в Ставропольском крае, которая бы отказалась от головного убора. Да некоторые девочки уезжали в Дагестан на некоторое время, потому что сами понимаете, очень тяжело учиться самостоятельно и в конце каждой четверти написать за пару дней контрольные по всем школьным дисциплинам.

Успеваемость резко снизилась, и у них началась депрессия. Я их понимаю прекрасно. А медресе, в которое они отправились учиться, через полгода по «счастливой случайности» было закрыто властями. Поэтому они вернулись домой.

Некоторые восстановились в школе и до сих пор учатся заочно, как моя младшая сестренка, например. Что касается меня, то у меня есть определенная цель, к которой я иду.

Кстати, говоря, на родине этой хиджабной истории – в Кара-Тюбе проблема получения образования девочками была решена более эффективно, чем в нашем Степновском районе. Там девочки после обеда в неделю один раз посещают отдельно все предметы, где учитель объясняет материал. И лишь затем они сдают контрольные.

У нас в районе, как сказали в степновском отделе образования, недостаточно средств, чтобы платить учителям за такие занятия.

А когда родители просят учителей дополнительно позаниматься с их детьми (за деньги, конечно), те отвечают, что не положено или нет времени. 

— Странно, насколько я знаю, чаще учителя, напротив, рекламируют платные дополнительные занятия. А как вы сдавали выпускные экзамены? В хиджабе?

— Сдавала экзамен я со всеми одиннадцатиклассниками в аудитории, как положено. И была в хиджабе.

— Никаких претензий не было?

— Нет. Хоть за это им спасибо!

— Вы поступили в ПГЛУ по результатам ЕГЭ? На какой факультет?

— Да, поступила на бюджетное отделение в Высшую школу политического управления и инновационного менеджмента. Специальность – «исламская теология».

— Почему именно эту профессию выбрали?

— После истории с хиджабами я поняла, что нашему светскому обществу нужны люди, разбирающиеся в религии. Потому что большая его часть, особенно верхи, путают религию и национальные особенности.

Мечтаю выйти грамотным и востребованным специалистом в этой области. Ну а в крайнем случае, можно будет учить детишек основам нашей религии в каком-нибудь медресе.

— Это и есть ваша цель, о которой вы обмолвились ранее?

— Да.

— Как в университете относятся к ношению хиджабов?

— В университете с этим все отлично. И самое главное, там много девушек в хиджабах со всего Северного Кавказа. Даже есть русские девушки, принявшие Ислам и покрывшиеся. Правда, одежда должна быть светлых тонов, и я в принципе с этим согласна.

— Вы уже вышли замуж. Супруг разделяет вашу религиозность и стремление получить высшее образование в области теологии?

— Да, а как иначе? В этом плане у нас полное взаимопонимание, слава Богу!

— А до скандала с хиджабами вы кем мечтали стать?

— Журналистом. Передумала, кстати, не просто так. Не обижайтесь, ничего личного, но после освещения нашей проблемы во многих СМИ стало ясно, что некоторые журналисты необъективны и пишут то, что выгодно властям. Есть и объективные журналисты, но их немного.

— Я, честно говоря, из тех, кто не приветствует хиджабы в школе. Не потому, что так выгодно властям. Мне кажется, эта мусульманская традиция относится к сфере отношений между мужчинами и женщинами, а в школе – дети, которым нужно учиться, а не погружаться в религию. И выделяться там надо умом, а не одеждой. Хотя, когда читаешь про беременных девятиклассниц, приходит мысль, что лучше бы они были укрыты с ног до головы. Но все же, если ребенка так религиозно воспитали, он ведь совершенно по-другому воспринимает учебный материал. Разве не лучше было бы в этом случае учиться в медресе?

— Не соглашусь с вами в этом вопросе. Я с 7-го класса ходила в школу в хиджабе. И это никоим образом не повлияло на мое обучение. Глупее я от этого не стала. Что касается отношений со сверстниками, то они тоже не изменились.

Я дружила не только с мусульманками, но и с православными девочками, и мой внешний вид их никоим образом не отвлекал и не ущемлял их права.

Вам, конечно, сложно это воспринять, потому что вы в городе, и там даже в хиджабе на улице девушку редко увидишь. А тут у наших односельчан менталитет немного другой. Мы выросли вместе, знаем друг друга. Сказать, что мы толерантны, будет неверным. Потому что мы не терпим, а уважаем друг друга и наши традиции: как национальные, так и религиозные.

— Я именно и хочу вас понять. Некоторые эксперты называли хождение в школу в хиджабах – демонстративным поведением, атакой ислама на Ставрополье. Общаясь с вами, я вижу, что у вас не было этого и в мыслях. Может быть, не стоило вообще обращаться по этому делу в суд? Не надо было идти на принцип, а нужно было просто договариваться на месте? Ведь действительно, теперь девочки в хиджабах лишены качественного образования?

— Понимаете, в суд мы подали после того как постановление вступило в силу и нас не пустили в школу. Директор и преподаватели ссылались на то, что если они нас впустят на занятия в головных уборах, им грозят штрафы и даже увольнение с работы.

Нам ничего не оставалось, как искать правды в справедливом российском суде. Хотя его решение не сделало нам ни лучше, ни хуже. Постановление как было, так и есть. Обращение в суд было крайним выходом, так как договориться на месте не удалось.

— Увы. И эта история навредила как вам, так и властям, на которые теперь указывают как на притеснителей мусульман. Спасибо за интервью!

Источник: http://kavpolit.com/articles/ege_ja_sdavala_so_vsemi_i_v_hidzhabe-12271/

Распространяем БисмиЛлях, чтобы сестры знали, что мы не лишние в этой стране и что у нас есть права!

=======================================
ч. 3 ст. 29 Конституции РФ говорит о том, что никто не может быть принуждён к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. В комментариях к этой статье указывается, что этот запрет, предусмотренный в ч. 3 ст. 29 Конституции РФ, обязаны соблюдать все – государственные органы, органы местного самоуправления, политические партии и другие общественные объединения, их должностные лица, все члены общества. Тем самым охраняется внутренний мир человека, гарантируется свободное развитие личности.

Ч. 2 ст. 55 Конституции РФ запрещает издавать законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина. Более того, в соответствии с ч. 3 ст. 56 Конституции РФ даже в условиях чрезвычайного положения, которое может вводиться государством для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя, не подлежат ограничению ни при каких обстоятельствах права и свободы, предусмотренные в том числе статьёй 28 Конституции РФ – свобода совести и свобода вероисповедания.

Федеральный закон “О свободе совести и религиозных объединениях”, в свою очередь, копирует конституционные нормы о праве человека на свободу совести и вероисповедания и в ч. 2 ст. 2 указывает на то, что законы и иные нормативные правовые акты, принимаемые в РФ и затрагивающие реализацию права на свободу совести и свободу вероисповедания, а также деятельность религиозных объединений, должны соответствовать этому федеральному закону.

Помимо этого, Конституция РФ ст. 43 устанавливает право каждого на образование, которое является одним из основных и неотъемлемых конституционных прав граждан РФ. Это означает, что каждый ребёнок имеет равную с другими, не зависящую от социального происхождения, места жительства, а также иных обстоятельств возможность развития личности и равный доступ в существующие государственные или муниципальные образовательные учреждения.

В ст. 5 закона “Об образовании” говорится: “Гражданам Российской Федерации гарантируется возможность получения образования независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным организациям (объединениям), возраста, состояния здоровья, социального, имущественного и должностного положения, наличия судимости”. Также закон “Об образовании” не устанавливает определённой формы одежды для учеников.

Ношение платка подпадает под вышеперечисленные статьи, и, таким образом, с точки зрения законов России, право носить хиджаб имеет каждая мусульманка и учебные заведения в этом не исключение.

Хиджаб в школе: проявление религиозности или пренебрежение светскими законами?

Этот традиционный мусульманский наряд носят не только приверженцы данной религии, но и обычные модницы, стремящиеся выделиться в толпе. При этом нельзя носить хиджаб в школе. Почему этот запрет вступил в силу, и насколько он справедлив, необходим и обоснован?

Источник:

Принцип светскости может означать разные вещи. Речь может идти о том, что государство вообще не спрашивает о вашем вероисповедании (или его отсутствии). Вы можете быть православным, мусульманином, агностиком, атеистом, баптистом, свидетелем Иеговы и кем угодно еще — на ваших взаимоотношениях с государством это никак не отражается.
Вы не сталкиваетесь с давлением с целью заставить вас поменять вероисповедание, ваша религия (или отсутствие таковой) никак не влияют на ваши перспективы получить у государства работу, образование или защиту в суде, занимать выборные должности или голосовать и т.д.

Понятно, что преподавателем Православной Семинарии будет православный, а Медресе — мусульманин, но это уже относится к праву на свободу ассоциаций. Но МГИМО — не конфессиональное, а государственное учреждение, так что это не про него.

В этом виде принцип светскости вполне сообразен христианской вере. Невольник- не богомольник, подлинное покаяние может быть только добровольным. Церковь — это добровольное сообщество, в которое входят личной верой, государство неизбежно охватывает всех людей, живущих на его территории. Вы не можете выбирать, платить ли вам налоги и соблюдать ли законы; но веровать или нет — должно быть вашим свободным выбором.

При этом светское государство может активно сотрудничать с религиозными общинами в деле образования, социального служения или здравоохранения — как, например, в ситуации с католическими школами во Франции или католическими же госпиталями в США, в армии могут быть капелланы (разных вероисповеданий), а люди, находящиеся, скажем, в больницах, не имеют проблем с тем, чтобы призвать священнослужителя своего вероисповедания.

Если «светскость государства» означает равноправие граждан в отношениях с государственными учреждениями, независимо от отношения граждан к религии, то ее можно только приветствовать.
Но светскость может означать и другое — активную враждебность государства к любым проявлениям религиозности в публичной сфере, фактически более или менее жесткий государственный атеизм. Довольно часто лозунг «светского государства» произносится не в смысле «нейтрального государства, которое не наказывает и не награждает вас за вашу веру (или ее отсутствие)», а смысле государства активно антирелигиозного, в глазах которого религиозная вера, как и курение, является чем-то с трудом терпимым в специально отведенных местах. Сотрудничество государства с религиозными общинами в этом случае считается недопустимым, как и публичное проявление политиками их личной религиозности.

В этом случае государство не является религиозно и мировоззренчески нейтральным. Оно активно продвигает атеизм и активно же подавляет любые формы религии.

Для светского государства первого типа хиджаб, кипа или крестик на шее вообще не представляют интереса — оно просто не отслеживает, к какой религии вы принадлежите, не наказывает и не поощряет вас за это. Когда открытая идентификация с той или иной религией создает вам проблемы — это светскость второго типа, и я не думаю, что ее стоило бы приветствовать. Как православный, я хочу иметь возможность открыто и публично идентифицировать себя со своей верой; живя в государстве с согражданами разных религиозных и мировоззренческих убеждений, я признаю такое же право за всеми остальными. Думать, что «мы православные, до нас секулярист не дойдет» было бы наивно. Любое покушение на религиозную свободу является покушением и на нашу свободу.

Однако происходящее задевает и еще один принцип — принцип личной свободы вообще. Не следует принуждать людей без необходимости. Принуждение бывает необходимо ради обеспечения порядка и безопасности, государство имеет право запрещать какие-то действия, представляющие грозу для граждан. Но принуждать людей без необходимости — значит не предотвращать, а создавать угрозу, сея семена обиды и недоверия. Государство не должно предписывать людям, как одеваться — за исключением случаев, когда этого требует безопасность. Например, имеет смысл запрещать ношение масок во время публичных мероприятий — потому что под масками нередко действуют злодеи и провокаторы. Во всех остальных случаях граждане вольны одеваться как хотят, и диктовать им, что они могут и чего не могут носить, было бы ненужным и неуместным стеснением. И тут неволить людей не носить платок — такое же тиранство, как неволить их носить платок.

Создает ли хиджаб как таковой угрозу кому бы то ни было? Едва ли. Пугает ли? Да, многих людей пугает, и это проявление того, что экстремистам отчасти удалось достичь своей цели — запугать людей и побудить их, под влиянием страха, действовать необдуманно, несправедливо, и против их собственных интересов.

Экстремизм представляет собой серьезную угрозу, мы все хорошо помним теракты и помним, что опасность никуда не ушла. При этом важно отметить, что главная цель экстремистов не столько в том, чтобы убить десятки людей, сколько в том, чтобы запугать миллионы. Терроризм — это, прежде всего, психологическое оружие. Когда люди действуют под влиянием паники, а не здравого смысла, террористы достигают своих целей.

С точки зрения здравого смысла, мусульмане — наши соседи и сограждане, и всегда были, и навсегда останутся. Такова данность, из которой следует исходить. Интересы общества требуют поддерживать благожелательные отношения. Более того, главная цель экстремистов в том и состоит, чтобы эти отношения разрушить. Чем более косо у нас смотрят на мусульман, тем легче экстремистам добиваться своих целей. Притеснения и враждебность — способ вытолкнуть как можно больше мусульман к экстремистам.

А любой разумный подход к борьбе с экстремизмом требует сотрудничества, в первую очередь, с мусульманами. Здравый смысл говорит о том, что людей следует привлекать на свою сторону, что в условиях конфликта следует стремиться к умножению числа союзников — и неумножению числа врагов.

Поэтому соображения религиозной свободы, соображения личной свободы и соображения борьбы с экстремизмом, говорят об одном и том же — люди вольны одеваться, как они хотят, и свободно выражать приверженность своей религии. Их не следует за это как-либо притеснять.