Сочинение в формате егэ по тексту м чванова четверо наедине с горами

Можно ли простить человеку его ошибку?

Тематическое направление: Добро и зло

09.09.2019 18:45:52

Автор: София А

На мой взгляд, вопрос о том, можно ли простить человека, допустившего ошибку, является очень сложным, так как все зависит от конкретной ситуацию, в которую попали люди и от их взглядов на произошедшее. Так, например, незначительные проступки могут быть оправданы, а неверные шаги, повлекшие за собой серьезные неприятности и проблемы, зачастую, нельзя с лёгкостью оставить позади. Но может иногда стоит постараться простить даже самые страшные ошибки, если человек, совершивший их, действительно раскаивается и пытается загладить свою вину?
Задуматься над данным вопросом нас заставляет произведение «Четверо наедине с горами» Михаила Чванова. В начале рассказа мы узнаем о том, что четверо альпинистов покорили вершину и стали спускаться вниз.  Но спуск не обошелся без происшествий. Первый скалолаз повис над бездной, а в это время Второй, чтобы спасти себя, решил отрезать веревку, которая их связывала. К счастью, Первый остался в живых. Однако, несмотря на это, команда не смогла простить Второму его ошибки, ведь тот нарушил негласные правила альпинистов и предал друзей, желая спасти только себя. Он больше не заслуживает доверия товарищей. Автор подчеркивает то, что Второй больше не является частью сплоченной команды, Третий и Четвертый противопоставляются ему. Из-за неверного поступка и потери доверия друзей, возвращение не кажется герою радостным и счастливым. Так, например, цветы в букете, подаренном молоденькой девушкой, кажутся ему змеями. Такое сравнение подчеркивает ужас совершенной ошибки.
С другой стороны, Второй действительно раскаялся в содеянном и пытался загладить свою вину, отправившись на поиски тропы, неся носилки. И во время прохождения долины среди цветов, всем даже показалось, что все случившееся – сон, который можно забыть. Возможно, стоит простить Второго? «Ответом» на это вопрос становятся стоны того, кто раньше шел первым, а сейчас лежит на носилках. Альпинисты поняли, что не смогут оправдать своего бывшего друга, так как последствия его ошибки оказались очень серьезными и никакие попытки их исправить не смогут стать причинами для прощения.
В заключении и можно сделать вывод о том, что не каждый неверный шаг может быть прощен, даже несмотря на сильное раскаяние и попытки исправить положение.

Количество слов — 323

София прислала хорошее сочинение, но какому тематическому направлению оно соответствует? Об опыте и ошибках мы писали сочинения в 2016 году. София, рекомендую написать еще одно сочинение по направлениям, актуальным для текущего года. В целом вы пишете грамотно, хотя встречаются речевые, грамматические, орографические и пунктуационные ошибки.

Баллы по критериям К1: ; К2: ; К3: ; К4: ; К5: ;

Итоговый балл — 0 Незачёт

«Сложные предложения с разными
видами связи»

Тип урока – урок комплексного анализа
текста.
Уровни изучения текста: 1)
коммуникативный; 2) идейно-тематический;
3) структурно-композиционный; 4)
лингвостилистический.
Учебные цели: повторение
синтаксического разбора сложных предложений с
разными видами связи, выявление лексического
значения слов, проверка орфографических и
пунктуационных навыков, повторение текстовых
понятий (тема, микротема, композиция,
художественный образ).
Общеразвивающие цели: знакомство с
творчеством Михаила Чванова.
Воспитательные цели: воспитание
морально-нравственных категорий, таких, как
смелость, решительность, честность,
порядочность; воспитание негативного отношения
к таким понятиям, как трусость, предательство.
Тема: Комплексный анализ текста при
повторении темы «Сложные предложения с разными
видами связи».
Цель: работа с текстом на всех уровнях,
развитие речи (лаконичность, яркость,
образность), повторение синтаксического разбора
сложных предложений с разными видами связи,
разъяснение лексического значения отдельных
слов, повторение орфографических и
пунктуационных навыков.
Оборудование: текст рассказа Михаила
Чванова «Четверо наедине с горами»;
стихотворение В.Высоцкого «Песня о друге» и
магнитофонная запись «Песни о друге», кодоскоп,
карточки.
ХОД УРОКА
1. Лексико-орфографическая работа
(проецируется через кодоскоп):
альпинист, трусость, предательство,
малодушие, совесть, мораль, нравственность.
Слово альпинист вызывает ассоциацию с
сильным, смелым, мужественным, решительным
человеком.
2. Объяснение слов, словосочетаний и
пословицы:
люди с чистой совестью; поступить по совести;
свобода совести; сделать на совесть; для очистки
совести; по совести говоря; лежит на его совести;
трус; трусишка; трус и тени боится.
3. Используя данные сочетания, составляем
сложные предложения с разными видами связи:
Он нес ответственность за того, кто был с ним в
одной связке, и этот поступок лежит на совести
Второго.
[…], (кто…), и […]. (Составляем схему,
объясняем виды связи в предложениях, пунктуацию.)
4. Анализ текста.
(Учебный полилог построен по модели: вопросы,
задания учителя – ответы учащихся – комментарий
учителя.)
О чем же говорится в тексте, с которым вы должны
были ознакомиться? Какова его тема? Да, именно об
этом: о малодушии, о страхе, о трусости, но в то же
время и о смелости и решительности. Почему иногда
люди, доверяющие друг другу свою жизнь, предают
друг друга? Почему человек не может подняться над
обстоятельствами, над своими слабостями,
перебороть себя, свой страх?
Вспомним строки из «Песни о друге» В.Высоцкого:
Если друг
……………оказался вдруг
И не друг, и не враг,
…………………………а так…
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош, –
Парня в горы тяни –
…………………………рискни! –
Не бросай одного
………………….его:
Пусть он в связке в одной
…………………………………..с тобой –
Там поймешь, кто такой.
(Прослушивается магнитофонная запись песни.)
«Есть вещи и хуже войны. Трусость хуже,
предательство хуже, эгоизм хуже», – говорил
Хемингуэй. Он же говорил: «Ничто не отбирает
больше духа у человека, чем трусость и страх».
Михаила Чванова, автора этого текста, нашего
современника, всегда привлекали люди духовно
сильные, цельные, характеры отважные и
героические, стойко выдерживающие труднейшие
испытания, которые посылала им судьба. Зачастую
героями его произведения становились именно
такие люди. Но в данном тексте один из героев
стоял перед проблемой выбора, и сделал он не
самый лучший выбор.
Какую основную идею выражает автор? Есть ли
предложение, в котором она выражена?
(Основная идея текста выражена в авторском
отступлении, в 5-м предложении 3-го абзаца: Но от
себя никуда не убежишь.) В человека, уже однажды
предавшего друзей, нет больше веры.
Заголовок носит информативный характер,
раскрывает тему текста: «Четверо наедине с
горами».
Первые два предложения, из которых состоит 1-й
абзац, – это зачин: Четверо шли по леднику. В две
связки. Автор использует парцелляцию, чтобы
сосредоточить внимание на второй части
предложения: в две связки. Во второй раз
парцелляция используется для того, чтобы
показать бесконечность времени: Тянулись
секунды. Складывались в минуты, долгие, как
столетия. Действие ограничено в пространстве,
но на всем протяжении текста бесконечность
времени постоянно подчеркивается: И уже
давным-давно потеряли счет времени. Уже много
часов четверо кружили где-то на одном месте. Но
в начале текста герои живут, опережая время: Четверо
шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что
ждала его внизу.
В начале текста говорится об альпинистах,
поднявшихся на горные вершины и теперь
благополучно возвращающихся вниз. На лицах
альпинистов улыбки. Но таким ли благополучным
было возвращение? Случилось непредвиденное.
Тяжесть положения – кульминационный момент –
выражена в предложении «Потом – несколько
мгновений – была гнетущая тишина».
Описание
пейзажа в начале, в середине и в конце текста
помогает понять настроение героев. В начале
рассказа: Четверо шли по леднику и молча
улыбались друг другу: была прекрасная погода…
В середине: Потом началась пурга. Горы
растворились в белой тьме… Первый в отчаянии
стал просить: – Бросьте меня, ребята. В конце
текста используется контраст: прекрасная долина,
вышли на дорогу, надо радоваться – но с каждым
шагом они мрачнели все больше.
Композиционная структура текста такова, что
конец перекликается с началом, она построена на
антитезе: на лицах – улыбки, в глазах – отчаяние.
Употребление в конце текста отрицательного
наречия говорит о том, что необдуманный шаг
приводит к отчаянию, тупику: Но идти было
некуда, и он ошеломленно стоял на месте.
Составим план текста:
1. Четверо шли по леднику.
2. Первый повис над бездной.
3. Второй перерубил веревку.
4. Падение.
5. Жив!
6. Трудный путь вниз.
7. Угрызения совести.
Повествование ведется от 3-го лица. Разговор
действующих лиц оформлен в виде диалога.
Предложения несут эмоционально-экспрессивную
окраску. (– Ребята, что мне делать? – прохрипел
он. – Пристрелите меня.)
Текст, написанный в жанре рассказа, отличается
быстрой сменяемостью событий, поэтому в
большинстве случаев абзацы состоят всего лишь из
1, 2 или 3 предложений. Микротема постоянно
меняется. Ключевые слова текста: ледник,
четверо, улыбки, падение, ужас, радость, отчаяние
и т.д.
Своеобразной деталью является использование
собирательного числительного четверо для
обозначения единства людей. Но в этом единстве
два звена: Первый – Второй, Третий – Четвертый.
Произошло предательство. Единство исчезло.
Теперь для называния героев автор использует
порядковые числительные: Первый, Второй,
Третий, Четвертый. Благодаря такому называнию
автору удается четко обрисовать действие
каждого персонажа. Но у каждого из них были свои
имена. Сорвавшегося друга окликают по имени:
– Вадим!..
Автор объединяет Третьего и Четвертого и
называет их двое. Им противопоставляется
Второй, он один. Но единство Второй и Четвертый
появляется все-таки, когда Третий опускается в
трещину. Автор объединяет их: …Оба вздрагивали.
И оба напряженно вслушивались в веревку. Но
слово оба подразумевает значение и тот, и
этот, т.е. каждый сам по себе.
Вновь единство четверо появляется в
середине текста – знак соединения звеньев одной
цепи. Но Второй все-таки в конце текста
существует сам по себе. Из единого целого он уже
выпал, он чужой в этом единстве.
Кроме главных героев, в тексте есть и
эпизодические герои. Их появление в конце текста
символично. Молодая девушка-туристка подарила
букет цветов Второму. Букет цветов – это символ.
Парадокс заключается в том, что поздравляют не
победителя, не героя. В руках альпиниста этот
букет казался букетом страшных змей. Автор
использует сравнение, чтобы показать весь ужас
произошедшего.
Для создания текста автор использует
художественно-выразительные средства языка.
Семантически не сочетаемые слова улыбка
корчилась, шуршала тишина показывают трагизм
состояния героя. Эпитеты создают художественную
картину происходящего (стылое полотнище,
отчаянный вскрик, гнетущая тишина и т.д.).
Интересным является то, что автор не дает
описания героев. Дается только описание лица и
глаз Второго, эпитет странная улыбка на лице
Второго повторяется трижды. (В глазах Второго
метался ужас. В глазах Второго стремительно
росло отчаяние.) По глазам определяем
внутреннее состояние Второго. Внутреннее
состояние остальных определяем через речь (–
Ну, чего стоишь?! Держи и убирайся к черту! –
зарычал Третий.)
Метафорическая образность содержится в
предложениях: Эхо глохло в ослепительно-белых
снегах… Свирепствовала пурга… Ветер вырвал из
рук стылое полотнище. Скалы и пропасти не
выпускали из западни. Метонимическая
образность – Горы растворились в белой тьме.
Сердца колотились в висках. В предложении Он
не ожидал от них такой милости содержится
ирония. В тексте много сравнений. (…Натянутую,
как струна, веревку и т.д.) Интересно сочетание
слова страшный с существительным (дорога,
сон, змеи, бездна). …Теперь между ними была
страшная бездна – образное сравнение.
Риторический вопрос А может быть, ничего
этого и не было, может, действительно только сон?
содержит желание автора, чтобы это было только
сном.
В тексте много восклицательных предложений,
создающих эмоциональный эффект. (– Встань! – Не
мешай! – Уйди!)
Предложения с деепричастными оборотами служат
для выражения добавочного действия. (Сбросив
рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на
помощь… Распластавшись на льду, он повис над
обрывом.)
Определенную роль играют обращения. (– Вадим!
– Ребята!)
Необычными являются средства связи
предложений в тексте. Используются как
лексические, так и лексико-грамматические и
синтаксические средства. Предложения связаны
цепной связью, что характерно для
текстов-повествований и рассуждений. Порядок
предложений менять нельзя. Основным средством
связи является синтаксический параллелизм,
используемый в начале 1-го, 2-го и 4-го абзацев (Четверо
шли по леднику…). Во 2-м абзаце для связи
предложения используются лексические средства
– однокоренные слова: улыбались, улыбки – и
формы слов: улыбаться, улыбались; горы, в горах.
Свободные предложения связывают часть 2-го и
3-го абзацев. 3-й абзац – авторское отступление.
Синтаксический параллелизм, используемый на
всем протяжении текста, является основной
фигурой.
Своеобразным является начало следующих
абзацев. Трижды абзацы начинаются со слов: Третий
и Четвертый (путались в снегу, бежали,
ошеломленно остановились).
Автор показывает действия Третьего и
Четвертого после того, как Первый сорвался в
трещину, а бездействие – реакция на то, что
веревку перерубили.
Несколько раз абзацы начинаются с наречия потом,
которое указывает на последовательность
действий: Потом началась пурга. Потом они шли…
Потом они вышли… – и т.д.
Используя синтаксический параллелизм, автор
намеренно нагнетает действие, указывает на
повторяемость происходящего. (Но они не
обращали на него внимания. Они не обращали на
него внимания – и т.д.)
В большинстве случаев для связи предложений
используется местоименная замена. (Вдруг тот,
что шел первым… он шел. …Но тут появился Второй.
Он появился…)
Средствами связи предложений в данном тексте
являются также союзы. (И снова была цепенящая
тишина. И снова четверо шли в горах. Но тут
появился Второй.)
Связующим звеном являются отрицательные
местоимения. (Никто его не остановил, и даже
никто не посмотрел ему вслед. Ничего другого не
оставалось делать.)
Временная форма глаголов различна:
употребляется и инфинитив (искать, убежать), и
настоящее время (уходят, идешь, наваливается),
и будущее время (не убежишь, забудешь), и
прошедшее время (колотились, метался, стояли).
Также различны видовые формы глаголов:
совершенный вид (сделал, покачнулся, взмахнул)
и несовершенный вид (стояли, шли, улыбались).
5. Найти в тексте сложные предложения с
разными видами связи. (Через кодоскоп
проецируются эти предложения.)
Переписать в тетради, составить схемы,
определить вид связи, найти союзы, объяснить
пунктуацию, обозначить грамматические основы.
Карточка 1. Так могут улыбаться лишь люди,
которые много дней шли в горах, связанные одной
веревкой, и теперь они благополучно возвращались
вниз.
[…], (которые…), и […].
Предложение
сложное, с сочинительной и подчинительной
связью, состоит из двух частей, связанных
сочинительным союзом и: 1-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным, 2-я часть – простое предложение.
Карточка 2. Четверо шли по леднику, и
каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу.
[…], и […], (что…).
Предложение сложное, с сочинительной и
подчинительной связью, состоит из двух частей,
связанных сочинительным союзом и: 1-я часть –
простое предложение, 2-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным.
Карточка 3. У того, что раньше шел первым,
было сломано несколько ребер, рука и нога, и
каждое движение причиняло ему сильную боль.
[…, (что…), …], и […].
Сложное
предложение с сочинительной и подчинительной
связью, состоит из двух частей, связанных
сочинительным союзом и: 1-я часть –
сложноподчиненное предложение с придаточным
определительным, 2-я часть – простое предложение.
6. Составление предложений по данным схемам:
[…], (потому что…), […]. (1-й вариант)
(Когда…), […], […]. (2-й вариант)
7. Индивидуальная работа по карточкам.
Продолжить предложения:
Второй струсил оттого, что…
Первому всегда труднее, потому что…
Второму нет прощения, потому что…
8. Делаются выводы о постановке знаков
препинания в сложных предложениях с разными
видами связи.
9. Обобщение по теме урока.
10. Домашнее задание. Выпишите из текста
сложные предложения, связанные союзной и
бессоюзной связью, составьте схемы.
Четверо наедине с горами
Четверо шли по леднику. В две связки.
Четверо шли по леднику и молча улыбались друг
другу: была прекрасная погода, и трудные горы
оставались позади. В горах не увидеть такой
улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые
много дней шли в горах, связанные одной веревкой,
и теперь они благополучно возвращались вниз.
Каждый думал о своем. По разным причинам люди
уходят в горы. Одни – искать себя. Другие –
наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не
убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо
всем, что осталось внизу, – одни только горы. Но
стоит повернуть назад, все снова наваливается
тебе на плечи.
Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той
жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел
первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте,
где он только что шел, путь перерезала огромная
трещина.
Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он
пытался встать, но его неумолимо волочило к
открывшейся трещине.
Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились
ему на помощь, но бежать по глубокому свежему
снегу было очень трудно.
Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под
снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его
снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.
Третий и Четвертый путались в снегу и видели,
что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму
удалось воткнуть в лед штычок ледоруба.
Распластавшись на льду, он повис над обрывом.
Третий и Четвертый бежали, теряя последние
силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом
перерубил натянутую, как струна, веревку.
Третий и Четвертый ошеломленно остановились,
словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины
донесся отчаянный вскрик, а за ним удары
падающего тела.
Потом – несколько мгновений – гнетущая тишина.
Потом Второй встал и сделал несколько быстрых
шагов от трещины. В нерешительности остановился.
И снова была цепенящая тишина. Словно горы
звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.
Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и
обезумевшие от бега сердца колотились в висках.
В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще
один шаг им навстречу, но двое стояли, не
шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову
руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине.
Остановился на краю, снова шагнул в сторону и
тяжело осел в снегу.
Еще напряженнее зазвенели горы.
Вдруг Третий сорвал с плеча карабин.
– Встань! – закричал он, но крика не получилось,
словно в разорванном горле клокотала кровь. –
Вста-а-нь! – закричал он, и эхо испуганно
заметалось в скалах.
Второй медленно и удивленно поднимался. На его
лице бродила странная улыбка, и зачем-то он
старался стряхнуть со штормовки снег.
Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и
мушка карабина обезумело металась по вершинам
гор.
Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в
плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись,
упали в снег.
Боялись открыть глаза, и кованый ботинок
Третьего уперся в лицо Четвертому.
Одновременно вскочили… Второй по-прежнему
стоял на краю трещины, и странная улыбка
корчилась на его сером лице.
Двое
бросились ему навстречу. Второй шире расставил
ноги и остался на месте. Странная улыбка не
сходила с его губ. Он ждал решения своей судьбы.
Но они больше не обращали на него внимания. Они
лихорадочно вбивали в лед крючья и разбирали
веревки.
– Вадим! – с надеждой крикнул в трещину Третий,
но в ответ была гнетущая тишина. – Ва-а-дим! –
повторил он в отчаянии, но в трещине по-прежнему
было тихо.
Второй в оцепенении стоял в стороне, и улыбка
мертвой маской застыла на его лице. Словно
очнувшись, он шагнул к ним.
– Ребята, что мне делать? – прохрипел он. Но они
больше не обращали на него внимания, они
разбирали веревки.
– Ребята!
Они не обращали на него внимания. Они
готовились к спуску.
– Пристрелите меня!
Они не обращали на него внимания. Где-то внизу
лежал их товарищ, живой или мертвый.
– Ребята, пристрелите меня! – прошептал он.
– Не мешай, – устало ответил наконец Четвертый.
– Не мешай! Уйди! Сейчас не до этого…
Но он никуда не уходил. Его присутствие
угнетало их, он видел это. Но ему некуда было идти.
И он стоял – сгорбившись и низко опустив руки.
Тянулись секунды. Складывались в минуты,
долгие, как столетия. Напряженно шуршала тишина.
– Что стоишь? – не выдержал Третий. – Держи
веревку.
Второй не верил своим ушам, Он не ожидал от них
такой милости. Еще пару минут назад он мог,
улыбаясь, хлопнуть каждого из них по плечу,
теперь же между ними была страшная бездна.
– Ну, чего стоишь?! Держи или убирайся к черту! –
закричал Третий, и Второй бросился ему на помощь.
Третий спустился в трещину. Второй и Четвертый
остались на страховке и не смотрели друг на
друга. Каждый раз, когда случайно прикасались
плечами, оба вздрагивали. И оба напряженно
вслушивались в веревку.
Наконец снизу послышался крик.
Но они еще не верили, что это правда.
– Повтори! – неуверенно крикнул вниз
Четвертый, и оттуда снова донеслось:
– Жи-ив! Жи-ив! – и звонкое эхо глохло в
ослепительно-белых снегах.
Четвертому хотелось кричать от радости, но надо
было держать веревку, и было почему-то противно
показывать свою радость перед Вторым. А Второй
ссутулился еще больше, теперь ему придется
смотреть в глаза не только Третьему и Четвертому,
но и тому, что раньше шел первым.
Подъем из трещины был невероятно долгим и
трудным. У того, что раньше шел первым, было
сломано несколько ребер, рука и нога, и каждое
движение причиняло ему сильную боль.
Невероятнейшие приспособления, варианты узлов
и перетяжек… Бесчисленные спуски и подъемы… И
уже давным-давно потеряли счет времени. И
ожесточеннее всех работал Второй. Он не поднимал
глаз и молча вбивал крючья. Рискуя сорваться, без
страховки повисал на ледяных стенах, устраивал
очередную перетяжку; выходил наверх, снова
спускался…
Потом тот, что раньше шел первым, на штормовках
лежал на снегу. Двое вязали самодельные носилки,
а Второй, отвернувшись, стоял в стороне.
…И
снова четверо шли в горах. Час за часом. Один
пробивал тропу. Двое несли носилки. И все молчали.
Потом началась пурга. Горы растворились в белой
тьме, и не было видно, куда идти.
Натыкались на скалы, пятились назад, надеясь
обойти их стороной, и снова возвращались на свои
следы. Заблудились. Сидели под навесом скалы и
слушали тоскливое завывание ветра…
– Бросьте меня, ребята, – сказал вдруг тот, что
раньше шел первым.
Трое молчали.
– Оставьте меня здесь.
Трое молчали.
– Потом вернетесь…
– Брось кривляться! – не выдержал Третий. –
Брось кривляться, как в красивых романах! – зло
повторил он. – Ведь знаешь, что не бросим. Не
имеем права бросить. Так какого же черта ты
треплешься?
– Я хотел как лучше.
– А если хочешь как лучше, лежи и молчи.
Уже много часов четверо кружили где-то на одном
месте. Скалы и пропасти не выпускали из западни.
Где-то совсем рядом должна быть тропа, но горы
растворились в белой тьме. Третий растянул ногу и
носилки нести уже не мог. Опираясь на ледоруб, он
тащился сзади. Его карабин нес Второй.
И снова сидели под тем же самым навесом скалы.
Тогда ушел Второй. Они ничего не сказали, встал
и ушел. Никто его не останавливал, и даже никто не
посмотрел ему вслед.
В сумерках стали ставить палатку. Ничего
другого не оставалось делать. Шквальный ветер
пронизывал насквозь одежду и вырывал из рук
стылое полотнище. Потом лежали во тьме
сотрясающегося от порывов ветра брезента и
вслушивались в тоскливую жуть пурги. Toт, что
раньше шел первым, стонал. Он замерзал, несмотря
на то что на него надели все, что только можно
было снять, чтобы самим окончательно не
замерзнуть. Его нужно было срочно спускать вниз,
но за стенкой палатки свирепствовала пурга, и
никто не знал, когда она кончится. Ждали утра.
Но утро не оправдало надежд. Пурга не утихла. И
уже давно погас примус: кончился бензин.
Но тут появился Второй. Он появился внезапно, но
никто не удивился его возвращению.
– Я нашел тропу. Надо идти, – глухо сказал он.
Теперь группу вел он. Уходил вперед, проверял
тропу, возвращался и брал в руки носилки. Снова
уходил. И все молчали. И казалось, что этой дороге
не будет конца. И смерть уже была нисколько не
страшна. Она казалась избавлением, лечь бы на
снег и уснуть. И черт с ней – с жизнью, и черт с ним
– со всем, что осталось внизу. Только кончилась
бы поскорее эта страшная дорога. Только
кончились бы эти мысли. Но надо было донести вниз
того, что раньше шел первым.
Потом они шли по долине среди цветов. И все, что
случилось за перевалом, казалось им зыбким и
страшным сном. А может быть, ничего этого и не
было, может, это действительно только сон? И
хотелось броситься в траву и все забыть, но на
носилках стонал тот, что раньше шел первым.
Потом они вышли на дорогу. Надо было радоваться:
до ближайшего населенного пункта оставалось
около двух километров. Но с каждым шагом они
мрачнели все больше. Над ними висела гнетущая
тень случившегося, и никто из них не знал, что они
скажут людям.
Потом их догнал автобус. Это были туристы из
ближайшего санатория. Они восторженной толпой
окружили четырех измученных, с глубоко
провалившимися глазами людей. Они впервые видели
настоящих альпинистов, только что спустившихся с
гор. А альпинисты даже не могли говорить и,
казалось, ничего не слышали. Широко расставив
ноги, они угрюмо стояли посреди дороги, словно
были не рады, что спустились вниз.
Одна из туристок, молоденькая девушка,
подбежала к альпинистам и смущенно сунула одному
из них в руки растрепанный букетик придорожных
цветов.
Тот, что раньше шел вторым, с ужасом смотрел на
цветы в своих руках, словно это были не цветы, а
букет страшных змей. Он растерянно повернулся к
товарищам, но те хмуро отвернулись, в это время на
носилках застонал тот, что шел первым, и они
склонились над ним.
В глазах Второго стремительно росло отчаяние.
Губы его мелко и по-детски задрожали. Он
покачнулся и пытался куда-то идти. Но идти было
некуда, и он ошеломленно стоял на месте. И цветы
сыпались на дорогу сквозь обмороженные черные
пальцы.
(Михаил Чванов)
З.Х. ИБРАГИМОВА,
Каранская основная
общеобразовательная школа,
Республика Башкортостан

Светило науки — 14 ответов — 0 раз оказано помощи

Четверо шли по леднику. В две связки.Четверо шли по леднику и молча улыбались друг другу: была прекрасная погода, и трудные горы оставались позади. В горах не увидеть такой улыбки. Так могут улыбаться лишь люди, которые много дней шли в горах, связанные одной веревкой, и теперь они благополучно возвращались вниз.Каждый думал о своем. По разным причинам люди уходят в горы. Одни искать себя. Другие наоборот: убежать от себя. Но от себя никуда не убежишь. Пока идешь к цели, вроде бы забудешь обо всем, что осталось внизу, одни только горы. Но стоит повернуть назад, все снова наваливается тебе на плечи.Четверо шли по леднику, и каждый жил уже той жизнью, что ждала его внизу. Вдруг тот, что шел первым, покачнулся, взмахнул руками. В том месте, где он только что шел, путь перерезала огромная трещина.Второго рвануло веревкой, бросило на ледник. Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине.Сбросив рюкзаки, Третий и Четвертый бросились ему на помощь, но бежать по глубокому свежему снегу было очень трудно.Второй сумел зацепиться за небольшой уступ под снегом, но удержался он на нем лишь мгновение, его снова опрокинуло на спину и поволокло дальше.Третий и Четвертый путались в снегу и видели, что уже поздно. Но на самом краю трещины Второму удалось воткнуть в лед штычок ледоруба. Распластавшись на льду, он повис над обрывом.Третий и Четвертый бежали, теряя последние силы. Вдруг Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку.Третий и Четвертый ошеломленно остановились, словно задохнулись горячим свинцом. Из трещины донесся отчаянный вскрик, а за ним удары падающего тела.Потом несколько мгновений гнетущая тишина.Потом Второй встал и сделал несколько быстрых шагов от трещины. В нерешительности остановился.И снова была цепенящая тишина. Словно горы звенели, и вот-вот что-то должно было лопнуть.Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках.В глазах Второго метнулся ужас. Он сделал еще один шаг им навстречу, но двое стояли, не шелохнувшись. Он покачнулся, обхватил голову руками и, спотыкаясь, пошел назад к трещине. Остановился на краю, снова шагнул в сторону и тяжело осел в снегу.Еще напряженнее зазвенели горы.Вдруг Третий сорвал с плеча карабин. Встань! закричал он, но крика не получилось, словно в разорванном горле клокотала кровь. Вста-а-нь! закричал он, и эхо испуганно заметалось в скалах.Второй медленно и удивленно поднимался. На его лице бродила странная улыбка, и зачем-то он старался стряхнуть со штормовки снег.Третий вскинул карабин, но руки его дрожали, и мушка карабина обезумело металась по вершинам гор.Четвертый бросился к Третьему, толкнул его в плечо, грохнул выстрел, и оба, поскользнувшись, упали в снег.

… ярко выраженное публицистическое начало и небольшой объем произведений − отражает творчество российского писателя Михаила Андреевича Чванова, заставляющее «задуматься о незыблемых духовных ценностях, о своих корнях, родниках своей души» [Прокофьева 2013: 6].
Н. Рачков на сайте «Мегалит» (евразийский журнальный портал) пишет: «Я перечитал обе книги рассказов и повестей Михаила Чванова «Мы – русские?..» и «Вверх по реке времени» и был, признаюсь, потрясен. Что ни рассказ – то открытие. Почти ни у кого из современных писателей я не встречал таких героев, которых, несмотря на их некую чудаковатость и простоту, не просто принимаешь сердцем, а начинаешь их любить, переживать за них, сочувствовать им».
Можно подписаться под каждым словом Н. Рачкова. Прочитанные на наших уроках литературы рассказы «Деревья», «Счастье», «Высоко над рекой», «Любовь», «Образ России», «Четверо наедине с горами» вызвали живой отклик у одиннадцатиклассников. Они на слух «ловили» щедро рассыпанные в рассказах своеобразные «метки-ассоциации». Так мы условно называем рассматриваемые автором проблемы, «больные» вопросы, которые, тематически и проблемно соотносясь с другими произведениями, помогают школьникам в итоге аргументировать свою позицию.
«Метками-ассоциациями» в художественном тексте достаточно часто выступают ключевые слова. Это достаточно условный термин: как ключевые знаки в тексте могут выступать и словосочетания, и предложения. Ключевые слова обладают рядом существенных признаков, позволяющих дифференцировать их на фоне других лексических единиц. Н.А. Николина отмечает следующие их признаки: 1) высокую степень повторяемости данных слов в тексте, частотность их употребления; 2) способность ключевого слова конденсировать, свертывать информацию, выраженную целым текстом, объединять его основное содержание; 3) соотнесение двух содержательных уровней текста: фактологического (информация о героях, их поступках, о последовательности событий, о ходе размышлений) и концептуального (информация, содержащая в себе основные положения, тезисы-выводы, то есть авторскую позицию, идею произведения) – и «получение в результате этого соотнесения нетривиального эстетического смысла данного текста» [Николина 2008: 186-187].
Ключевые слова, повторяясь, могут встречаться в любой части текста и не имеют фиксированной позиции. Они нередко концентрируются в начале произведения, а также относительно часто функционируют как заглавия. Однако будем помнить, что это лишь тенденция, которая проявляется далеко не всегда. Ключевые слова образуют в тексте целые семантические комплексы: вокруг них группируются синонимичные не только слова, но и ассоциативно с ними связанные, наконец, однокоренные, повтор которых в том или ином контексте, как правило, не случаен [Николина 2008: 187]. Алгоритм работы с текстом на первом этапе («берем на карандаш») в таком случае будет следующим: выделяем в тексте при прочтении ключевые слова, слова, ассоциативно связанные с ними, синонимичные, однокоренные и получаем вследствие этого соотнесения идейно-эстетический смысл рассматриваемого текста [Лукин 1999: 109].
Читаем рассказ «Высоко над рекой» и осознаем, что девяносточетырехлетний, «с белой снежной бородой», «старик-татарин» абсолютно счастлив, потому что у него «все хорошо». Пища хорошая, жизнь хорошая, сыновья, зятья, дочери хорошие. Вообще это слово очень щедро рассыпано в практически одностраничном рассказе-очерке. И неспроста. Незатейливая философия мудрого старика: жизнь прекрасна (а по нескольким фразам мы понимаем, что она-то как раз не была безмятежной: служил во Владивостоке, на Русском острове, участник еще первой мировой, прошел коллективизацию, поскольку поначалу землю «свою пахал»). Прекрасна, потому что «много пожил» и «больно доволен», потому что «здоровые дети» и «земля хорошая у нас», а значит, «все хорошо». Мы «считываем» (во многом благодаря ключевым словам: в тексте об этом явно не говорится), что старик не только не одинок, но и живет в гармонии с самим с собой, воспринимая свои девяносто четыре года как великий жизненный дар.
Вспоминается текст (по рассказу К. Паустовского «Телеграмма») об одинокой Катерине Ивановне, который ассоциативно отсылает к распространенному мнению о том, что одиночество и старость стали в нашей стране синонимами. Статистика, действительно, беспристрастна: в России очень много одиноких стариков. Причем большинство из них имеет и детей, и внуков, но все равно доживает свой век в одиночестве. Дети не хотят жить с родителями. Причин много, и иногда они достаточно уважительные. И все-таки почему так? Над этой проблемой мы и предлагаем поразмышлять ученикам.
И как хорош тогда будет аргумент – бывает иначе! – где «розовый и бодрый» чвановский старик, окруженный многочисленными любящими родственниками, буквально озадачивает как рассказчика, так и нас незатейливым рецептом счастья и долголетия. Великий французский философ М. Монтень когда-то сказал: «Старость – могущественная болезнь, наступающая естественно, незаметно. Нужно обладать большим запасом знаний, большой предусмотрительностью, чтобы избегнуть тех изъянов, которыми она награждает, или замедлить их развитие. Но она пядь за пядью оттесняет меня. Я держусь, сколько могу. Но я не знаю, куда, в конце концов, она меня заведет. Во всех случаях я хочу, чтобы знали, откуда именно я упал. А для этого надо, чтобы рядом кто-то был» (выделено нами)…
Читаешь рассказ «Счастье» и как будто спотыкаешься: это мои мысли, я так живу и ощущаю! «Обычно мы живем будущим, не знаю – беда это наша или счастье, так уж человек устроен: несчастлив он всегда сегодня, счастлив – всегда в будущем. И всегда нам кажется, что сегодня – лишь преддверие в более счастливое завтра…». Короткое, всего-то полторы страницы текста, произведение, а такое емкое. То «редкое чувство» мгновенного счастья, которое «неожиданно пришло <…> ранним мартовским утром», когда герой рассказа торопился с дачи на электричку и «вдруг подумал: остановись, ведь это и есть счастье – звонкое розово-голубое утро, легкий морозец, ослепительно ликующее солнце», опять же ассоциативно отсылает не только к рассказу М. Чванова «Высоко над рекой», но и к бунинскому стихотворению «О счастье мы всегда лишь вспоминаем…» и тексту В. Розова. Напомним их достаточно «прозрачное» содержание, здесь не надо читать между строк:
Люди хотят быть счастливыми – это их естественная потребность.
Но где кроется самая сердцевина счастья? Замечу сразу, я только размышляю, а не изрекаю истины, к которым сам только стремлюсь. Кроется ли она в удобной квартире, хорошей еде, нарядной одежде? И да, и нет. Нет – по той причине, что, имея все эти недостатки, человек может мучиться различными душевными невзгодами. Кроется ли она в здоровье? Конечно, да, но в то же время и нет…
Счастье кроется именно в гармонии личности, раньше говорили: «Царствие Божие внутри нас». Гармоническое устройство этого «царства» во многом зависит от самой личности, хотя, повторяю, внешние условия существования человека играют важную роль в его формировании. Но не самую важную. При всех призывах бороться с недостатками нашей жизни, которых накопилось с избытком, я все же прежде всего выделяю борьбу с самим собой. Нельзя ждать, что кто-то придет со стороны и сделает тебе хорошую жизнь. Надо вступать в битву за «честного малого» в себе, иначе – беда. (В. Розов)
             О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
             А счастье всюду. Может быть, оно —
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним…Мы мало видим, знаем,
             А счастье только знающим дано.
Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.
День вечереет, небо опустело.
Монотонный Гул слышен на гумне…
             Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне. (И. Бунин)
Приступая к работе над текстом, предложим ученикам задуматься об авторском понимании счастья. Что нужно для счастья? Можно ли быть счастливым здесь и сейчас? В чем кроется сердцевина счастья? И как уместна здесь будет притча о том, что каждый человек сам является творцом своего счастья: Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок.
− Что еще слепить тебе? − спросил Бог.
− Слепи мне счастье, − попросил человек.
Ничего не ответил Бог, и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины.
«Говорят: любовь зла, полюбишь и козла»… Так начинается рассказ М. Чванова «Любовь». Это история старой девы, некрасивой и нескладной, приехавшей в поисках работы из деревни и пристроившейся у родственников. Очень хотела замуж, а «последние годы летели, никто замуж не предлагал ей идти». Когда в соседнем подъезде в результате обмена поселился инвалид, «молодой мужчина необыкновенной красоты», старая дева, влюбившись без ума, становится его женой и самоотверженно ухаживает за ним, «как за малым ребенком», кроме основной работы еще в четырех конторах подрабатывая мытьем полов. Жертвенная, как «неотвязная боль», безответная, «трудная» любовь, замешенная на жалости и великом терпении, – «соль» этой короткой истории, длившейся, впрочем, почти шестнадцать лет.
Любовь — она бывает разной.
Бывает отблеском на льду.
Бывает болью неотвязной,
Бывает яблоней в цвету.
Бывает вихрем и полетом.
Бывает цепью и тюрьмой… (О. Высотская)
Не бывает любви несчастной,
Может быть она горькой, трудной,
Безответной и безрассудной,
Может быть смертельно опасной,
Но несчастной любви не бывает,
Даже если она убивает.
Тот, кто этого не усвоит,
И счастливой любви не стоит. (Б. Заходер)

Ключевые слова «любовь» и «разная» ассоциативно отсылают к тексту (по рассказу В. Астафьева «Если это любовь») о «такой разной любви», где один преданно, «по-собачьи» любит, другой позволяет себя любить…
В купе поезда, куда я вошел с опозданием, человек с одной рукой, судя по возрасту, инвалид войны, надевал миловидной, молодящейся даме мягкие тапочки с розочками-аппликациями на носках.
Обутая и ободренная, дама ушла в коридор, скучая, смотрела в окно.
Инвалид принялся заправлять постели.
Ничего не скажешь, делал он эту работу одной рукой довольно ловко, хотя и не очень споро, − привык, видать, заниматься домашними делами. Но одна рука есть одна рука, и он устал изрядно, пока заправил две постели.
− Мурочка! Все в порядке, — известил он даму и присел к столику.
Дама вошла в купе, пальчиком подправила не совсем ловко заделанную под матрац простыню и победительно взглянула на меня: «Вот как он меня любит!» Инвалид по-собачьи преданно перехватил ее взгляд.
Потом они препирались насчет нижнего места, и дама снисходительно уступила:
− Ну, хорошо, хорошо! Поцеловала усталого спутника, мужа, как выяснилось потом, пожелала ему спокойной ночи и стала устраиваться на нижнем месте.
Сходив в туалет, инвалид попытался молодецки вспрыгнуть на вторую полку − не получилось. Он засмущался, начал извиняться передо мной, спрашивать у Мурочки, не потревожил ли ее.
− Да ложись ты, ради Бога, ложись! (16)Что ты возишься? − строго молвила дама, и супруг ее снова заизвинялся, заспешил.
Дело кончилось тем, что мне пришлось помочь ему взобраться на вторую полку. Поскольку были мы оба фронтовики, то как-то и замяли неловкость, отшутились. Познакомились. Инвалид был известный архитектор, ехал с ответственного совещания, жена его сопровождала, чтобы ему не так трудно было в пути.
Долго не мог уснуть архитектор на второй полке, однако шевелиться боялся: не хотел потревожить свою Мурочку. И я подумал, что любовь, конечно, бывает очень разная и, наверное, я ее понимаю как-то упрощенно, прямолинейно или уж и вовсе не понимаю.
Во всяком разе, такую вот любовь, если это в самом деле любовь, мне постичь было непосильно. (По В. Астафьеву)
И, наконец, перевернувший душу рассказ «Четверо наедине с горами». Он о предательстве и взаимовыручке, силе духа и слабости, мужестве и трусости. Это становится семантической доминантой рассказа, которая, имплицитно складываясь из множества ключевых слов, сводится к «одному смыслу»: «<…> Трусость – несомненно, один из самых страшных пороков… Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок» (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Итак, «четверо шли в горах», в две связки, и «каждый думал о своем». Люди по разным причинам уходят в горы: одни искать себя, другие – убежать от себя (как и герой М. Чванова в рассказе «А жизнь-то, похоже, налаживается»). «Вдруг тот, кто шел первым, покачнулся, взмахнул руками… Второго рвануло веревкой… Он пытался встать, но его неумолимо волочило к открывшейся трещине». Третий и Четвертый бросились на помощь. И тут неожиданный и болезненный, как удар в солнечное сплетение, поворот в сюжете… «Второй выхватил нож и одним ударом перерубил натянутую, как струна, веревку». Перерубил, дабы спасти себя. Ценой жизни товарища (). «Из трещины донесся отчаянный крик, а за ним глухие удары падающего тела»… И тишина, и напряженно звенящие горы, и ужас от совершенного в глазах Второго… А потом будет тяжелый спуск со спасенным Первым − он выжил в том падении. И чем больше терялся счет времени, тем ожесточеннее работал Второй: «…рискуя сорваться, без страховки повисал на ледяных стенах, устраивая очередную перетяжку; выходил наверх, снова спускался…». И не было у четверых радости от возвращения к людям. Все, что случилось за перевалом, «им казалось зыбким и страшным сном». Трудно представить, что ждет в дальнейшем Второго, как он будет жить с этим грузом – клеймом труса и предателя, как будем смотреть в глаза своим товарищам, да и будет ли… И будет ли его жизнь полноценной? Перерубленная веревка – перерубленная жизнь. Возможно, придется, как дезертиру в тексте В. Пескова, всю оставшуюся жизнь нести на себе «самое тяжкое наказание для человека» – презрение людей:
В 1969 году в воронежской «Коммуне» я прочитал заметку «Заживо погребенный» о человеке, который в сорок втором году дезертировал из армии и в течение двадцати лет укрывался на чердаке… Слово за словом я узнаю трагедию человека-труса.
В сорок втором, когда полыхал Воронеж, когда немцы рванулись к Волге,
с холщовыми сумками за плечами из Битюг-Матреновки в Липецк шла группа ребят.
         Парни спешили к месту, где люди получали винтовки, потом садились
в теплушки и отправлялись к Волге. Каждый понимал, что ждет его, но от страха руки только крепче сжимали винтовку.
А он испугался и бросил друзей, глухими дорогами пошел назад, к дому… Мать сжала его в объятьях:
– Сынок… Живой, здоровый. Никому не отдам… Один раз живем…
Так начались страшные двадцать лет жизни на чердаке возле печной трубы.
         Семь тысяч дней, похожих как близнецы… При каждом незнакомом звуке человек у трубы вздрагивал, сжимался в комок. Летом, в темные часы между зорями, человек спускался к земле. Озираясь, он обходил вокруг хаты, трогал руками подсолнухи, прикладывал ладони к остывающим после дневной жары тыквам…
Вот и вся трагическая и жалкая судьба дезертира, променявшего живую жизнь на бесконечные годы страха. Он живет теперь среди нас, сам зарабатывает свой хлеб. Он устает на работе, избегает людей… и Этот человек теперь говорит: «Живем один раз». Но он понимает, как беспощадны для него эти слова. Двадцать золотых лет зачеркнуто в жизни. Да и теперь что за жизнь? Не всякий подает руку. А когда идет по селу, острый слух ловит шепот:
– Дезертир…
Презрение людей – самое тяжкое наказание для человека (по В. Пескову)
И. Прокофьева в предисловии к хрестоматии «Современная уфимская художественная проза (1992-2012)» пишет о том, что проза М. Чванова, созданная на рубеже веков, сохранила «ярко выраженное публицистическое начало, которое выходит на первый план, часто оттеняя сюжет, событийную часть произведений писателя. Эта устойчивая черта <…> современной реалистической литературы позволяет художнику сказать о наболевшем, наполнить размышления писателя глубоким гражданским и философским содержанием» [Прокофьева, Федоров 2013: 6].
Таким образом, с одной стороны, произведения М. Чванова сами по себе являются кладезью аргументов, а присущая им многоаспектность ассоциативно, через ключевые слова-«метки», которые чаще всего выражают идею, «тянет» их аргументы других источников.
С другой стороны, рассказы и повести писателя не оставляют равнодушными: они заставляют размышлять, переживать, негодовать, удивляться. Отношение к Отечеству и Богу, братья наши меньшие, любовь, «человек теряющий… то, на чем крепится душа», мир не без добрых людей – вот ключевые темы в творчестве писателя. И все в этих рассказах, говоря словами В. Быкова, «очень точно, очень емко… и все так верно». В каждом произведении Жизнь, которая строится на любви и смерти, человеческих радостях и страданиях, прекрасном и безобразном, сиюминутном и вечном.

Л И Т Е Р А Т У Р А
А н т о н о в а Е.С. Методика преподавания русского языка: коммуникативно-деятельностный подход. – М.: КНОРУС, 2007.
Л у к и н В.А. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа. – М.: Издательство «Ось-89», 1999.
Н и к о л и н а Н.А. Филологический анализ текста: учеб. пособ. – 3 изд. –М.: Издательский центр «Академия», 2008.
О б у ч е н и е р у с с к о м у я з ы к у в ш к о л е: Учебное пособие / Е.А. Быстрова, С.И. Львова, В.И. Капинос и др.; под ред. Е.А. Быстровой. – М.: Дрофа, 2004.
П р о к о ф ь е в а И.О. ЕГЭ по русскому языку: технология обучения сочинению-рассуждению: Учебно-методическое пособие. – Уфа: Вагант, 2012.
С о в р е м е н н а я у ф и м с к а я х у д о ж е с т в е н н а я п р о з а (1992-2012): хрестоматия / Сост.: И Прокофьева.О., Федоров М.И. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2013.

С этим файлом связано 6 файл(ов). Среди них: сочинение -рассуждение.docx, сочинение по картине.docx, ялтиснкий.docx, ответы по 5 темам.docx, анализ осень.docx, анализ к морю пушкин.docx.
Показать все связанные файлы

Подборка по базе: «Твори добро!» По рассказу Александра Ивановича Куприна «Чудесны, СБОРНИК рассказов и сказок по нравственно — патриотическому вос, Тест по рассказу А. П. Платонова «Никита» (5 класс).doc, Тема урока_ Дружба Жилина и Дины. (По рассказу Л.Н. Толстого «Ка, Краткосрочный план урока по литературе по теме _Обличение хамеле, Сравнительная характеристика героев (таблица) рассказа Л.Н.Толст, «Твори добро!» По рассказу Александра Ивановича Куприна «Чудесны, Колымские рассказы В. Шаламова (Башков М. РЛз-17).docx, Урок 62 В.Драгунский. Денискины рассказы. Рассказ «Третье место , Тест по литературе на знание и понимание содержания рассказа Л.

Отзыв

Рассказ М. Чванова«Четверо наедине с горами» поднимает тему взаимопомощи в экстремальных ситуациях, когда человек находится на грани жизни и смерти.

Герой по имени Второй совершил ужасающий поступок, он отрезал веревку и практически убил Первого, ведь он понимал, что они упадут вдвоем, что Третий и Четвёртый не успеют спасти их, что веревка в таком положении не выдержит двоих людей. Этот поступок можно расценивать по-разному.

Осуждать Второго мы не имеем права, ведь он находился в максимально экстремальных условиях, скорее всего на первый план вышел инстинкт самосохранения.

Автор не раз поясняет, что это группа любителей-спортсменов, они вместе покоряли горы, их действия всегда были согласованы.

Место и время играют важную роль в осознании характеров героев, но мы понимаем, что подобные ситуации могут случиться и в жизни каждого: когда мы уходим от ответственности, когда не хотим тратить на чужих людей время, когда боимся за свою жизнь и поэтому уходим от проблемных ситуаций.

В рассказе раскрыта нравственная проблема помощи в экстремальной ситуации, когда герой подвергает себя опасности ради спасения жизни товарища, эта проблема актуальна не только в среде спортсменов, но и в различных других жизненных сферах.

Герои рассказа поставлены в максимально экстремальные условия, мы видим, что Второй пытается исправить ситуацию и помочь, как возможно, но груз ответственности гложет его, муки совести не дают мыслить в перспективе, цветы в его руках – символ его духовной смерти, мы понимаем, что эта трагедия в первую очередь его жизни.

Мне жаль этого героя, он осознал, что они умрут вдвоем и сделал максимально верный выбор, в этом случае, возможно, и спас в некотором роде Первого, потому что если бы они падали вдвоем, то и траектория, и масса, и угол падения были бы другими, и возможно, они бы разбились вдвоем на смерть. Я не осуждаю Второго, я поддерживаю его мысленно, ему нужно прощение Первого, будем надеяться, что Первый выжил.

Рассказ в целом нравоучителен, мораль сквозная, просматривается в оценочных лексемах в описании состояний героев: «Двое стояли в глубоком снегу против Второго, и обезумевшие от бега сердца колотились в висках. В глазах Второго метался ужас».

Я считаю, что рассказ однобоко показывает ситуацию с высокой нравственной точки, не беря во внимание взгляд Второго и его чувства, ведь Третий и Четвертый не были на его месте.

Мы поминаем, что резюмирование этого рассказа – это поступок Второго, его отрицательная сторона. И именно это зримо для толпы, для общества, но Третий видит во Втором помощника, он понимает, что он сильный и сможет помочь доставить Первого в больницу. Именно так и произошло, замечу, что и цветы второстепенным персонажем – героиней были подарены именно Второму, скорее всего он выглядел наиболее мрачно и горестно. Цветы – символ и жизни, и смерти одновременно, будем надеяться, что Второй возродится, сможет дальше видеть смысл жизни, не будет себя корить за содеянное, а будет всячески помогать Первому в восстановлении.

Данный рассказ эмоционален, необычен, в нем трагедия и драма переплетены в одной сюжетной линии, у героев нет имен, но очень хорошо даны образы характеров и передана сила духа Третьего и Четвёртого, они сделали единственное правильное решение – бросились спасть Первого и не судили Второго. Второго лишь осуждает автор, и то с целью оппонировать нам – читателям, которые по-разному отнесутся к поступку Второго.

Я бы обязательно рекомендовал данный рассказ для прочтения старшим подросткам, ведь тема выбора личности – одна из ключевых философских тем не только литературы, но и самой жизни каждого человека.

Герои рассказа – это мы с вами, только хорошо, что мы делаем выбор в обычных жизненных условиях, наш выбор тоже может быть судьбоносным, может навредить кому-то или, наоборот, помочь, хорошо, что наш выбор не находится в жизненных условиях этих героев.